Телестерион [Сборник сюит] - Петр Киле

Пущин молча целует поэта, и они, обнявшись, кружат по комнате, чтобы перевести дух.

                 П у щ и н                               Конечно, яСейчас хотел во всем тебе признаться,Прекрасно зная мысли все твои,Согласные с моими, с общим делом.Но ты в отъезде был как раз.

                П у ш к и н                                                   Когда?Уж вскоре после выпуска? Коварный!Что тайну держишь от меня, легкоМне было догадаться.

                 П у щ и н                                          Я подумал,Подвижность нрава, разные знакомстваТвои для дела могут быть опасны.А, главное, я говорил тебе:Ты сам без тайных сборищ действуешьДля дела для благого лучше всех.Стихи твои ходили по рукам,Сердца воспламеняя, сбор трубя…И первый пострадал ты. И страдаешь.

                П у ш к и нТеперь за строчку глупого письмаОб атеизме.

                  П у щ и н                      Как! Вольтера славаТебя ведь не прельщала, мнится мне.

                 П у ш к и нНет, милый, с Богом я почти на "ты".Единый, всемогущий. Явлен в мифах,Как боги Греции. Он образ мира.Все это ведь поэзия одна.Бессмертие души волнует больше.Сомненьям есть резон. Но отрицать —Еще ведь хуже. Ничего? Лишь горсткаРассеянного пепла во Вселенной?

                 П у щ и н            (подмигивая)Да, утешительного мало в  том.

                П у ш к и нА если верить детски, тоже странно:Зачем земная жизнь была дана?Зачем сей миг, когда душа бессмертна?И буду ль помнить я земную жизньМою, разлучен с нею навсегда?Или в беспамятстве я кану в вечность,Носясь в ней дуновеньем ветерка?Итог, поди, все тот же?

                 П у щ и н                                           Может быть.В религии я вижу лишь возможностьДобра.

                 П у ш к и н             И зла, когда добра все ищут.

                  П у щ и нА кто ко злу стремится понарошке?

                П у ш к и нТаких немало. Кроме Сатаны.

                  П у щ и нВот чем живешь!

                П у ш к и н                               Как всякий человек.

                  П у щ и нЗа то ж гоним? Все вынес и поднялся…

                П у ш к и нПоэзия, как ангел-утешитель,Спасла меня, и я воскрес душой.

                  П у щ и нО, высоко поднялся ты как личностьИ как поэт, — я с трепетом священнымТебя не узнаю. Пусть тайн не будет.Недавно в наше общество я принялРылеева. Теперь он среди насОдин из главных. Мог бы и тебяПривлечь, когда и так ты с нами, Пушкин;Когда бы не сидел ты под надзором.

               П у ш к и нСпасибо за доверье, славный Пущин!И ты, быть может, прав. Но с вами я,О, други!

                 П у щ и н            (выглянув в окно)                  Гость бредет к тебе какой-то.

                П у ш к и н           (меняясь в лице)Где Библия моя?

                  П у щ и н                                  Да кто же он,Что ты вдруг присмирел, как школьник?

                 П у ш к и н                                                                   Разве?Духовный пастырь мой. Любезен онИ деликатен. Библию читаю,Как и Коран, я сам охотно. НоПримерным быть мне не мешает.

                 П у щ и н          (с усмешкой подмигивая)                                                               Ясно.

Входит настоятель Святогорского монастыря Иона.

И о н а. Ради Бога простите, Александр Сергеевич. У вас гость. Слухом земля полнится. Говорят, Пущин. Думаю, какой Пущин? Не мой ли хороший знакомый генерал Пущин, которого давно не видел.

П у щ и н. Надворный судья Московской уголовной палаты Иван Иванович Пущин. Будучи по делам в Псковской губернии, заглянул проездом к лицейскому другу. Не нарушил ли я каких-либо установлений, батюшка мой?

И о н а. Милостивый государь мой, я не полиция. А дружеские чувства и расположенье я очень ценю. И к Александру Сергеевичу захожу не столько по долгу пастыря, хотя и это священно, а по исключительному дружескому расположению.

Н я н я (заглядывая в дверь). Не угодно ли, батюшка, откушать чаю с ромом? Во дворе-то мороз.

И о н а. С мороза-то, пожалуй, и будет хорошо. Так я пойду к Арине Родионовне, чтобы не мешать вашей беседе. (Уходит.)

П у щ и н. Это посещение из-за меня. Боюсь, накликал на твою голову новую беду.

П у ш к и н (расхохотавшись). Перестань! Теперь ты смиренника изображаешь. Иона и без того бывает у меня. Я поручен его попечению. Что говорить об этом вздоре.

П у щ и н. Меня предупреждал Александр Иванович Тургенев. Когда он был в Москве, на балу я подсел к нему и спрашиваю, не имеет ли он каких-нибудь поручений к Пушкину, потому что я в январе буду у него. "Как! Вы хотите к нему ехать? Разве не знаете, что он под двойным надзором и полицейским, и духовным?" — "Все это знаю, — говорю, — но знаю также, что нельзя не навестить друга после пятилетней разлуки в теперешнем его положении, особенно когда буду от него с небольшим в ста верстах. Если не пустят к нему, уеду назад." — "Не советовал бы, впрочем, делайте, как знаете", — прибавил Тургенев. Я и ехал к тебе ночью.

П у ш к и н. Милый, добрый Тургенев, один из моих ангелов-хранителей! Я подозреваю, что меня могли отправить в новую ссылку куда угодно. Ни графу Нессельроде, ни императору Александру не могло придти в голову вернуть меня под Петербург, в имение моей матери. Не Тургенев ли с Жуковским хлопотали о моем нынешнем уединении, как о переводе из Кишинева в Одессу, под начало просвещенного вельможи графа Воронцова, который оказался вандалом и мелким эгоистом?

П у щ и н. Если бы ты ухаживал за моей женой, будь я женат, и разразился эпиграммой, разящей, как клинок, боюсь, я прослыл бы тоже вандалом и мелким эгоистом в твоих глазах.

П у ш к и н (хохочет). Ай да молодец! Вымыл мне голову.

Дверь открывается; Иона раскланивается, с добродушной улыбкой трогая бороду, и уходит.

П у щ и н. А глаза-то у батюшки заблестели.

П у ш к и н. А теперь мы почитаем комедию Грибоедова "Горе от ума", коли никак не можешь мне оставить рукопись.

П у щ и н. И стихи твои.

П у ш к и н. И пить вино…

П у щ и н… до ночи, когда мне в путь.

П у ш к и н. Как бы тебе не устроили засаду и не препроводили прямо в крепость, а то в Сибирь.

П у щ и н. Сия чаша, наверное, нас не минует.

П у ш к и н. Ах, неуместная шутка! (Разливая вино.) Поднимем стаканы, содвинем их разом! Да здравствуют музы, да здравствует разум!

П у щ и н. Ты заговорил стихами.

                  П у ш к и н        Ты, солнце святое, гори!        Как эта лампада бледнеет        Пред ясным восходом зари,Так ложная мудрость мерцает и тлеетПред солнцем бессмертным ума.Да здравствует солнце, да скроется тьма!

6

Москва. Чудов дворец в Кремле. 8 сентября 1826 года. Николай I и Пушкин, только что прибывший в первопрестольную, прямо с дороги.

           Н и к о л а й  IА, Пушкин! Узнаю тебя. КудрявИ быстр, из лицеистов был приметен,Как ныне из поэтов, своенравен…Довольно ты шалил, не время льИ образумиться?

             П у ш к и н                                Да, государь!Против правительства я ничегоВедь не пишу давно и впредь не буду.

            Н и к о л а й  IА это не твои ли? Будь правдив.    (Берет в руки лист бумаги с надписью "На 14 декабря!" ичитает невольно, хмурясь.)         "Где вольность и закон? Над нами         Единый властвует топор.Мы свергнули царей. Убийцу с палачамиИзбрали мы в цари. О ужас! О позор!"

              П у ш к и н         "Но ты, священная свобода,Богиня чистая, нет, — не виновна ты,         В порывах буйной слепоты,         В презренном бешенстве народа…"Мои. Изъятые цензурой строфыСтихотворения "Андре Шенье",Опубликованного до событий.В нем речь о казни юного поэтаВ условьях якобинского террора.

            Н и к о л а й  IАх, так! Я видел бешенство народаИ обуздал его, явившись самНа площадь, где бунтовщики, владеяПорывами толпы слепой, могли быИ царскую фамилью истребить.Граф Милорадович, вступив одинВ переговоры, был смертельно ранен.Все растерялись. Тут я принял мерыИ об охране Зимнего дворца,И подавленьи мятежа до ночи.Я приказал картечью всех рассеять,Иначе бунт мог разрастись на волеДо гибели империи, быть может.

               П у ш к и нО государь, я в полном восхищеньи.По сердцу мужество мне и в поэте,И в венценосце, призванном судьбойБлюсти закон и правду в государстве,Хотя среди мятежников, признаюсь,Немало было и моих друзей.

              Н и к о л а й  IУмен и смел ты, Пушкин. А, скажи-ка,Когда бы в Петербурге был в тот день,Что сделал б ты?

               П у ш к и н                        Пожалуй, не отстал быЯ от друзей в рядах мятежников.Одно отсутствие меня спасло,За что благодарю я небо.

              Н и к о л а й  I                                            Бога!А также и покойного царя,Сославшего тебя в деревню.

               П у ш к и н                                               Правда!Нет худа без добра.

             Н и к о л а й  I                                     Я тоже рад,Что прямо не замешан ты в сем бунте.Я б был в отчаяньи в одном рядуС Рылеевым и Пестелем увидетьПоэта, близкого и мне, как многимВ России, в честь ее творяшего,Как мне Жуковский прожужжал все уши.      (С важным отеческим видом.)Тебя мой брат, покойный император,Сослал в деревню, я ж освобождаю.Что ж, доволен ты, что возвращен,А, Пушкин?

               П у ш к и н               (вспыхнув весь)                       Государь, до слез я тронут.

              Н и к о л а й  IЖиви, где хочешь, но с условием —Против правительства не выступать.

               П у ш к и нДа, разумеется. Вы милостивыКо мне, когда мои друзья несутЖестокое чрезмерно наказанье.Надеюсь я на вашу милость к ним.

              Н и к о л а й  IРучайся, Пушкин, за себя покамест.Что пишешь ты?

               П у ш к и н                                А, ничего почти.Цензура очень уж строга, вернее,Нерассудительно марает всеИ самые невинные безделки.

              Н и к о л а й  IПиши свободно. Цензором одинТвоих же сочинений буду я.Твори со всею силою для славыОтечества и имени в веках.

                П у ш к и нБлагодарю вас, государь! ОтнынеЯ всем обязан вам — свободой, жизньюИ славой, если музы не оставятПоэта мирного в его исканьях.

Пушкин раскланивается, Николай провожает поэта до двери.